Category Archives: публикации-2017
2017. Декабрь
ВЕСТИ ТВОРЧЕСКОГО СОЮЗА ХУДОЖНИКОВ РОССИИ
 |
| автор фото: Екатерина Софронова © |
11 декабря 2017 г. состоялась отчетно-выборная конференция Творческого Союза художников России (ТСХР).
Президентом вновь избран Действительный член Российской Академии художеств, член Президиума РАХ, Председатель Поволжского отделения РАХ, член Московского Союза художников, заслуженный художник РФ, заслуженный художник Киргизской ССР, Председатель правления ЦСИ М’арс Константин Васильевич Худяков.
Редакция «Русский Индивид» искренне поздравляет замечательного художника и всех художников-членов ТСХР!
Пётр ОСТАФЬЕВ, к.и.
В ПОИСКАХ РЕФЕРЕНТА
Очень часто в студенческой, да и не только в студенческой аудитории возникает вопрос, что можно считать произведением искусства, а, что не стоит. В «моих» аудиториях это касается , прежде всего, изобразительного искусства. И, хотя, существуют универсальные законы искусства, мы в этом материале, будем говорить о искусстве изобразительном, нас пренебрегая, разумеется, зон действия этих, общих законов.
Надо оговориться, что мы попытаемся разобрать возможный ответ на такой вопрос на примере искусства прошедших ста лет.
Почему ста?
Да, просто, до этого рубежа не существовало самого вопроса, А, с особенной остротой он звучит с конца пятидесятых — середины шестидесятых годов прошлого века.
 |
| Афины. Парфенон. |
До этого существовало изобразительное искусство хорошее (музейного уровня) и плохое (некачественное), старое и новое, «наше» и «не наше», самодеятельное и профессиональное, любое…, но вопроса определения грани между изобразительным искусством и не искусством, на материале двух репродукций на одном журнальном развороте не существовало.
Все изменилось с появление в широком обороте термина Contemporary Art.
Что можно сказать о этом термине?
Сергей Попов в своей работе, размещённой в интернете, считает, что:
«Это термин исторически укоренённый — им обозначается передовое искусство со времени окончания Второй мировой войны до настоящего. Оно генетически связано с искусством авангарда или — шире — модернизма, но представляет собой новой виток изобразительных языков, с акцентом на собственно языковые модели (что свойственно и всем прочим видам культуры и формам знания в этот период). Оно включает в себя все больший спектр техник, обусловленный как развитием технологий, так и познанием человеком собственного тела и своего места в мире. Тематический спектр современного искусства безгранично широк, оно реагирует на любые проявления человеческой деятельности (а в последние десятилетия к ним добавляются и деятельность других биологических организмов, а также роботов), а вовсе не только на эпатажные и провокационные»
В чём можно согласиться с Поповым? В датировке.
В остальном все сложнее. Например, в части взаимоотношений с модернизмом, или, изобразительными практиками Модерна. Тут много тумана и неясностей, впрочем, так характерных для наших дней, когда, до сих пор, преобладающей силой на ниве искусств и философии является ПостМодерн.
Действительно, в мире существуют собрания изобразительного искусства под вывесками Museums of Modern Art и Museums of Contemporary Art, где можно найти работы одних и тех же авторов.
Формат интернет-издания диктует нам краткость (кто станет час щурить глаза пред монитором), в то же время, интернет это большая и очень разнообразная аудитория. Поэтому постараемся минимизировать количество знаков и. по возможности, избежать обилия специальных терминов, ради той самой, разнообразной аудитории. Надеюсь, профессионалов не обидит популярность изложения.
В начале своей попытки ответа на вопрос, где пролегает грань между искусством и неискусством (изобразительным, в частности) ответим на наводящий вопрос: является ли искусство частью культуры?
Тут разночтений не будет: да, безусловно, изобразительное искусство есть часть культуры. Причём, культуры, практически без всяких исключений, быть может, кроме термина «культурный слой» в его археологичеком значении.
А что Культура? Частью чего является изобразительное искусство? Термин и древний и не очень.
Культура — понятие, имеющее огромное количество значений в различных областях человеческой жизнедеятельности. Культура является предметом изучения философии, культурологии, истории, искусствознания, лингвистики…
Насчитывается несколько сотен теоретических определений (дефиниций) культуры.
Например:
«от лат. Cultura — возделывание, позднее — воспитание, образование, развитие, почитание), специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленный в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных форм и учреждений, , в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе»
(Источник: «Философский словарь»)
Если быть корректнее (Философского словаря!), то термин следует вести от от латинского слова «colere», что означает «культивировать почву». В Средние века это слово стало обозначать прогрессивный метод возделывания зерновых, что привело к возникновению термина «agriculture»(искусство земледелия). И, лишь в XVIII и XIX веках данный термин стали употреблять по отношению к людям.
«…человеческая (социальная) деятельность в ее ценностной, процессуальной, предметной и результативной определенности. Вся совокупность продуктов материальной и духовной целенаправленной деятельности человека — от орудий производства, зданий, социальных институтов и политических учреждений до языка, произведений искусств, религиозных систем, науки норм нравственности и права. »
(Источник: «Философские науки, Словарь основных терминов»).
Уточняя эти определения, многие теоретики пытаются найти общее среди подобных определений. Например, С. Черняховский подобным образом определяет это понятие:
«Культура — это не некая сфера изысканный удовольствий. Культура — это система запретов. Культурного человека от дикаря отличает не отрешенность от жизни и погружение в мир эстетического удовольствия — а знание того, что делать нельзя. Обладание и владение «системой табу». Казалось бы, наличие «табу» – элемент мира примитивных цивилизаций. Это отчасти верно — в том смысле, что именно с осознания существования запретов – начинается цивилизованность. »
То есть цивилизованный и культурный человек — это не человек, который утверждает вое право жить без ограничений, а человек, который знает, что есть вещи, которые делать нельзя и не принято: то есть, принимает над собой власть тех или иных запретов.
Это, уже, принадлежит полю нравственности.
 |
| Караваджо и Сезанн |
Даже Зигмунд Фрейд не остался в стороне: «…по мере развития культуры число запретов растет. Целостная когда-то психика, действовавшая под влиянием сиюминутных агрессивных и эротических импульсов, вынуждена все чаще отказываться от их удовлетворения. С возрастанием и усложнением мира культуры, нарастает конфликт человека (его бессознательного) с культурой»
(Источник: «Неудобства культуры» (1930)).
Конечно, фрейдисты уводят все в депрессивную плоскость, рассуждая о подавлении личности культурой.
Мы не думаем, что с таким экстремизмом чтоит соглашаться, но важно то, что, даже, одиозный философ предлагает вычленить из многочисленных дефиниций такую особенность культуры как введение ограничений.
Из всего вышесказанного выделим две, на наш взгляд, конструктивные компоненты культуры:
Первая: Культура – это система запретов (ограничений, табу, и т.д.)
Вторая: Культура, через культивирование (улучшение) античных почв, приходит к улучшению (возвышению) человека.
Возвращаясь к искусству.
Так, что принадлежит к искусству, а что — к таковому не относится? Мы же пытаемся выяснить, именно, это.Почему это важно знать? Это важно знать потому, что настоящее искусство, конечно же, несёт более концентрированный заряд культуры, чем предметы, окружающие нас в нашей жизни, но к искусству отношения не имеющие.
Например, у Л.Н. Толстого есть три критерия, которые помогают отделить искусство от ремесла, подделок под искусство (китч) и антиискусства (антикультуры). Критерии Толстого таковы:
- произведение искусства должно быть эстетично, т.е. красиво, совершенно, им любуются, наслаждаются, получают удовольствие от его форм
- художник, создающий произведение искусства, руководствуется искренним, творческим порывом, а не денежным или каким-то другим материальным расчетом;
- истинное произведение искусства несёт огромный заряд нравственности, т.е. учит добру, отвращает от зла.
Произведение искусства, по Толстому, должно отвечать всем трём критериям. Если отсутствует хотя бы один из них, то это должно вызвать сомнение у зрителя, читателя, слушателя искусство это или нечто другое.
Нам представляется, что три признака это немного архаично и многословно. Уберём обязательность незаработка (все-таки, Лев Николаевич был графом Российской Империи и не самым бедным на Руси человеком)
 |
| Конструктор социума Павленский пытается работать произведением искусства. С-Пб. |
Нам кажется что две основных, на наш взгляд, компоненты Культуры, вычлененные нами выше, являются необходимыми и достаточными для для опознания произведения искусства.
Повторим их.
Первая: Культура – это система запретов (ограничений, табу, и т.д.)
Вторая: Культура, через культивирование (улучшение) античных почв, приходит к улучшению ( возвышению) человека.
По нашему глубокому убеждению для распознания произведения искусства между предложенными на рассмотрение артефактов, может (и достаточен) служить единственный критерий: УКЛАДЫВАЕТСЯ ЛИ ДАННЫЙ АРТЕФАКТ В ПОГРАНИЧНЫЕ ФЛАЖКИ КУЛЬТУРЫ?
Основанием для именно такой категоричности, является консенсусное признание искусства частью культуры.
Этого достаточно. Если укладывается, стоит тратить время на обсуждение, оценки и прочие манипуляции поверхностного и глубинного свойства.
Как это выглядит в реальности? А, так:
РОЖДЕНО ЛИ ДАННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ПУТЁМ ПРИМЕНЕНИЯ СЛОЖНОЙ, МНОГОВЕКОВОЙ СИСТЕМЫ ОГРАНИЧЕНИЙ И ПРАВИЛ. КАК НРАВСТВЕННОГО, ТАК И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СВОЙСТВА?
СОДЕЙСТВУЕТ ЛИ ДАННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ КУЛЬТИВИРОВАНИЮ (ВОЗВЫШЕНИЮ) ЧЕЛОВЕКА КАК НРАВСТВЕННОГО СУЩЕСТВА?
Если, ДА, то перед нами произведение искусства, если, НЕТ — что-то другое.
На наш взгляд, настало время перестать усложнять, в общем-то, несложный процесс. Правда тут у Contemporary Art возникают проблемы, с неизбежностью требующие сепарации. Ну, да это дело искусствоведа и зрителя, которого можно завлечь, но нельзя обмануть.ббб
Вы можете спросить:
— А как же быть с упомянутыми в начале заметок собраниями, где присутствуют произведения одного и того же автора. С Modern и Contemporary (именно тут, чаще всего, возникает ощущения необходимости проведения черты)?
Тут объяснения некрасиво житейские.
С одной стороны, это говорит о уже упомянутом выше тумане, с другой, легко объяснимо стремлением кураторов собраний усилить их хорошими работами, зачастую, не очень обращая внимание на разграничительную линию, о которой мы говорим. Ну, и, наконец, люди меняются, а авторы – люди… )
дороги, которые мы выбираем
Андрей ПАВЛОВСКИЙ
 |
| © Paul Jackson Pollock |
Искусство являет собой одновременно и традиционалистское, и изменчивое явление и понятие: его вид коррелирует со всем обликом социокультурной реальности, в котором оно бытует. На разных этапах исторического развития, в разных обществах и культурах под искусством понимаются подчас совершенно различные феномены. Не только искусство само по себе является культурно обусловленным явлением, но и употребление понятия «искусство» исторически изменчиво: оно обладает как экстенсивным характером, т.е. может расширяться, вбирая в себя те явления, которые раньше к искусству не имели отношения, так и избирательным: уменьшает и ограничивает круг тех явлений, которые раньше относились к искусству. Изучив художественную практику, мы можем утверждать, что произведение искусства – это такой предмет или явление, который в данной культуре считается произведением искусства. Содержание понятия «искусство», вид, роль и характер искусства определяется тем, что каждая конкретная культура подразумевает под этим понятием, т.е. функционирование искусства и признание артефактов «произведениями искусства» связано не с некоторой неизменной их сущностью, а с социокультурным контекстом их бытования и функционирования. В связи с этим, понятие «искусство» невозможно определить раз и навсегда – оно меняется вместе с типом культуры, в которой функционирует. Искать сущностные критерии искусства в условиях его постоянной трансформации непродуктивно, что демонстрируют многочисленные неудачи исследователей в попытках выработки эссенциальных критериев для дефиниции искусства.
ПРИМЕЧАНИЕ: в западной культурной традиции существует терминологическая конструкция CONTEMPORARY ART, получившее, при первом пришествии в русский язык как вариант переложения термин АКТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО. Позднее, появились иные варианты переложения («современное» и, теперь, вот «новейшее»), но мы будем использовать наиболее ранний русскоязычный вариант термина.
Все это приводит к тому, что сегодня мы имеем, практически, как минимум, два искусства. Классическое , сформированное, в основном, в Новое Время и органично впитавшее в себя всю последовательность традиций и трансформаций, накопленных в предшествующие периоды и, трудноопределяемое актуальное искусство.
С трудностями определения связано неприятие и невосприятие актуального искусства теми исследователями и потребителями, которые переносят классическое представление об искусстве, сформированное в Новое время, на современный художественный материал и не находят ожидаемых соответствий.
Верно будет и обратное утверждение: адепты и исследователи актуального искусства, очертив себя магическим кругом, отказывают классическому искусству в актуальности в акдемическом, не идиоматическом значении этого слова.
На первый взгляд, дйствительно, все более очевидной становится методологическая исчерпанность общей дефиниции искусства на основе типичной лишь для Нового времени модели, основу которой составляют категории «прекрасного», «эстетического идеала» и, даже, «профессионализма»…
В самом деле, актуальное искусство требует иного способа восприятия, иных критериев оценки и анализа. Весь вопрос в том, насколько органичным является этот набор требований к потребителю (зрителю). Тут и находится слабое место актуализации как метода.
 |
| © Unknow artist |
За пять — шесть десятилетий, прошедших с момента явления миру актуального искусства, оказалось невозможным, даже приблизиться к формулированию определения этого искусства.
И шестьдесят лет назад, и сегодня успеху этой затеи противостоит тот факт, что актуальное искусство очень разнообразно и демонстрирует различные подходы не только к созданию произведений искусства, но и к их адекватному восприятию.
Не удалось найти, не смотря на обилие работ на эту тему, референтных опор для дальнейших построений.
На основании каких критериев те или иные произведения считаются произведениями актуального искусства? Можно долго и квазинаучно рассуждать о существовании актуального искусства в обширном социокультурном контексте, представляющем собой совокупность агентов и институтов. Эта совокупность факторов, якобы, и наделяет артефакт или явление статусом произведения искусства. Причём, многое из наделённого функционирует только в режиме выставленности в экспозиционных пространствах.
Если упростить это нагромождение слов, можно говорить о кулуарном характере решений, принимаемых ограниченным кругом лиц и направленных на присвоение статуса произведения искусства для последующей монетизации этого статуса.
При таком положении, становится очевидной вся вторичность самого объекта по отношению к подобному решению.
Имеется, ещё. сопровождающая произведения искусства художественная теория. Произведения актуального искусства не мыслимы вне контекста всего корпуса сопровождающих их художественно-теоретических текстов, продуцируемых агентами мира искусства. Только овладение художественно-теоретическим дискурсом позволяет адекватно оценить качество реализации идей художника, а в силу этого, и качество самого воспринимать произведения современного искусства. Таким образом, актуальное искусство – это искусство, созданное с конца 50-х гг. XX в. по настоящее время, легитимизированное современной художественной институциональной системой и сопровожденное художественно-теоретическим дискурсом. Более того, неспособное существовать автономно, вне этой системы и вне этого дискурса.
В 1960-х гг XX столетия (во второй половине) происходит распад стилевой парадигмы искусства и стилевой логики его развития, происходят разной степени успешности попытки заменить традиционный дискурс плюрализмом художественных теорий и практик.
 |
| © 艾未未 |
Что это означает на практике? Отказ от попыток генерализирующего знания, от построения моделей рационального и целенаправленного хода развития художественной истории, всеобщей теории и истории искусства, повествующей о тотальной и последовательной эволюции искусства, раскрытии его конечных причин, объяснения его неизменной внутренней сущности.
И, самое главное и, наверное, самое понятное: представление о художественной деятельности как области генерирования и репрезентации идей, лишается исключительно эстетического содержания. Более того, собственно, эстетическое содержание покидает первую строку описания искусства.
Однако, это не означает конца представлений о логике, динамике и закономерностях его развития.
Допустив и приняв факт невозможности оценки и описания произведения актуального искусства, исходя из критериев классической эстетической теории, построенной на принципе чувственного (перцептивного) восприятия художественных произведений, декларируя на практике, что «эстетическая точка зрения» уже не является необходимой и обязательной для адекватного восприятия произведений искусства, и эстетическая проблематика в актуальном искусстве утратила, собственно, актуальность, уступив место концептуальным, этическим, социальным, политическим, гендерным, расовым и др. повесткам, мы , неизбежно приходим к заключению, что вектор внутренней трансформации
актуального искусства — постоянная трансгрессия: не преодоление границ между искусством и философией, искусством и наукой, искусством и политикой, социальным проектированием, а включение их в сферу своей компетенции, что, вообще говоря, крайне сомнительно.
Итак, актуальное искусство, выводя эстетические маркеры на периферию своей деятельности, концентрирует внимание зрителя на актуальных проблемах общества, своей критикой продуцируя изменение образа мысли зрителей.
Именно это и позволяет называть его актуальным, а, отнюдь, как полагают, до сих пор, некоторые специалисты, ни некие, гиперсовременные стилистические особенности.
Характерные черты актуального искусства: дематериализация произведения (признание таковыми художественных жестов и высказываний, нематериальных вещей), процессуальность (перенос акцента на процесс создания и реализации произведения, превращение произведения искусства в художественную ситуацию, событийность и незавершенность, признание искусства как области продуцирования идей, а не образов, безусловно, связаны, на наш взгляд, с общей виртуализацией картины мира современного человека.
Виртуализация не является предметом рассмотрения данных заметок, куда важнее отметить и добавить к отмеченному выше факту затруднённого существования произведения актуального искусства вне экспозиционного пространства, факт необходимости поддержки произведения физическим взаимодействия зрителя и самого произведения: аудиовизуальным, ольфакторными, кинестетическими и тактильными ощущениями. В этом мы видим попытки компенсировать ту самую логическую, контекстную виртуализацию и симуляционность актуального искусства.
Не вдаваясь в дополнительные подробности, мы полагаем, что исходя из сказанного выше можно сделать один единственный и, как нам кажется, в чём-то парадоксальный вывод.
На сегодняшний день мы не имеем единого понятия ИСКУССТВО.
Более того судя по всему мы, просто имеем два искусства движущихся по всё более расходящимся направлениям.
Мы не считаем эту ситуацию устойчивой, т.к., подчиняясь общемировым законам развития, “ересь” актуального искусства, в конце концов, удалится от искусства, определённого в данных заметках, как классическое на расстояние достаточное для создания собственного, независимого вероучения.
Что это будет, как будут называться эти опыты “социальнго конструирования” мы не знаем, но, очевидно, что на пользу самому актуальному искусству, придётся отказаться от терминов и понятий, рождённых искусством классическим, за которые, в настоящее время, так цепляются актуалисты.
Учитывая всёвозростающую роль социогенеза, возможно, придётся отказаться и от самого слова искусство. Прекрасно! Будет не только создана, но и оформлена новая сфера человеческой деятельности.
Искусство же классическое, безусловно переживёт некоторый спад сегодняшнего дня, на наш взгляд, вызванный в меньшей степени внутренними проблемами и вернет себе роль генератора перцептивного (чувственного) восприятия мира, основанного на критериях классической эстетической теории. На понимании мира как мира человека чувственного, где эстетическая проблематика первична и навсегда актуальна.
 |
| © Константин Худяков |
Хотелось бы добавить, что сегодня роль актуального искусства, очевидно, несколько гипертрофирована, так как, волею всё тех же, упоминаемых в начале этих заметок решений, в его ряды, для создания массовости и иллюзии замены на месте отпадения, искусственно рекрутированы многие художники, чьё творчество является образцом абсолютного классического искусства, но которые, используя высокотехнологичные, современные техники визуально, как бы, выпадают из рядов традиционалистов.
Всем этим художникам, в полной мере присущи традиционные, эстетические изобразительные ценности чувственного восприятия и классическое понимание художественного образа как средства межличностной коммуникации, что, на наш взгляд, по настоящее время и на видимую перспективу, является высшей из доступных форм таких коммуникаций и взаимововлечения людей в пространство пересекающихся личностных полей.
Все эти художники будут полноправно и обоснованно возвращены в пространства классического, традиционалистского искусства, чтобы занять в ряду прямых передач, своё, столь необходимое для продолжения Традиции место.
В известном смысле, произойдёт (да, собственно, происходит) замыкание круга, который начали разрывать поздние модернисты/ранние постмодернисты, разрушая баланс внешнего и внутреннего в произведении, сначала бессистемно, эмпирически, позже — осознанно и соцлитературно.
Зритель избавится от вынужденной внутренней дихотомии, в свою очередь, возвращённый в привычный мир чувственного восприятия.
Что станут делать социальные инженеры, нам не известно.
2017. Август
С 13 июля с.г. в Доме-Музее К.С. Станиславского (Леонтьевский пер., д. 6, метро «Пушкинская», «Тверская») работает выставка работ известного театрального художника, народного художника РСФСР(1958), Лауреат двух Сталинских премий (1949, 1951) Ниссона Шифрина (1892-1961).
В историю отечественной сценографии он вошел как главный художник театра Советской Армии.
Ниссон (Нисон) Шифрин родился в семье небогатого коммерсанта; получил традиционное еврейское образование, затем был отдан на обучение в гимназию, по окончании которой, в 1911 году, подчинившись воле родителей, поступил в Киевский коммерческий институт. Одновременно, следуя собственному призванию, в 1912—1915 годах учился в школе рисования и живописи А. А. Мурашко.
В 1916 году Шифрин окончил институт, но коммерсантом так и не стал: в 1918—1919 годахучился в студии А. А. Экстер — одного из лидеров русского художественного авангарда; в 1920—1921 годах — в Украинской академии художеств в Киеве. Член ОСТ с 1925 года.
Преподавал во ВХУТЕИНе, в Полиграфическом институте, в ГИТИСе. Н. Шифрин оформил целый ряд блистательных спектаклей, в том числе «Укрощение строптивой» У. Шекспира, «Разлом» Б. Лавренева, «Женитьба» Н. Гоголя и др. В МХАТе Н. Шифрин работал как приглашенный художник над 7 спектаклями. Среди них — «Чайка» А.П.Чехова, работа, о которой художник мечтал всю жизнь.
На выставке можно увидеть костюмы, эскизы, макеты и документы, рассказывающие об этих постановках. Выставка называется «Конструктивизм и лирика», и в этих словах заключен принцип творческого метода Н. Шифрина. Ждем Вас, друзья, на нашей выставке.
Продлится выставка до конца Августа.
Часы работы музея: ср. и пятн. — с 12 до 19 час., четверг — с 11 до 18 час., субб., вскр — с 11 до 18 час. Выходные — пон., вторн.
постмодернизм. путь к спасению?
Сергей НЕПЕЙЦЫН
Постмодернизм в живописи, как одна из эстетических практик постмодерна (наряду с литературой, кинематографом, театром, зодчеством и др.) появился относительно поздно. Поворот к к эстетике постмодернизма обозначился лишь в 70-е гг. XX века, впрочем, родившись позже собратьев, постмодернистская живопись быстрее других эстетических практик идёт к своему концу.
Появление Постмодернизма в живописи обозначено целым рядом забытых сегодня всеми, кроме заинтересованных специалистов, выставок, состоявшихся в самом начале 80-х гг. Это, «Новый дух в живописи» (Лондон,1981),«Барокко-81» (Париж, 1981), «Дух времени» (Берлин,1982), «Авангард и трансавангард» (Рим, 1982), «Миф. Трагедия. Трагедия» Сен-Этьен, 1982).
Вышеназванные и подобные выставки были призваны декларировать, собственно, что модернизм и авангард израсходовали себя, что они неприметно и бесшумно ушли со сцены искусства, и их уход не вызвал особенного сожаления и, что, собственно, их пространство отныне принадлежит постмодернизму.
Gérard Garouste, «Véronique», 2005, Gouache sur papier 120 x 180 cm Collection privée
Среди этой новой для восьмидесятых годов живописи, были свои столпы. Особенного внимания, пожалуй, заслуживает творчество французского художника-посмодергиста Жерара Гаруста (Gérard Garouste).
В его случае наиболее ярко видны не только свойственные всему постмодернизму черты и особенности, но и глубочайшие структурные переконфигурации, произошедшие в искусстве послевоенного времени.
В начале ХХ века, когда модернизм уже получил довольно обширное распространение и, разрастаясь, все более трансформировался в сознании человечества в понятие АВАНГАРД, занимая место на авансцене искусства, аксиома: «искусство требует жертв» адресовалась напрямую к самим художникам (творцам нового искусства).
Чем авангарднее были эстетические возрения автора, тем более его это касалось. Живописцы модернизма (не от хорошей жизни) вынуждены были образовывать коммуны, поселялись в неблагополучных кварталах, (тогда это был, например, Монмартр), в комнатах верхних этажей, или же на чердаках, зачастую, влача полуголодное существование.
Искусству они приносили в жертву собственную жизнь.
У многих из них (из первых из них!) она сложилась катастрофически. Достаточно вспомнить Ван Гога, Гогена, Модильяни и др.
В эту систему координат, в этот поведенческий кодекс нарочито не вписывается Gérard Garouste (напомним, что у нас он – фигура символическая, референтная). Более того, он являет собой прямую противоположность поведенческой модели модернизма. Его облик полностью соответствует потребительской моде и отмечен некоторым обывательским дендизмом: он предпочитает жесткие шляпы, строгие костюмы и платок в их нагрудном кармане. Галстук обязателен.
Но, галстук не поможет. Garouste и последователи будут побеждены (в относительном, культурологическом смысле слова). Их, независимо от терминологии, всегда побеждали.
Все происходящее, происходит, на самом деле, на подсознательном уровне и означает гораздо больше, чем кажется.
Придётся отвлечься и упомянуть, касательно, перечисленных и неупомянутых модернистов термин «АСКЕТИЗМ», который, казалось бы, все ставит на свои места.
На русский язык термин «аскетизм» переводится как подвижничество, сутью которого, соответственно, является подвиг (askhsi). Т.е. казалось бы, аскетизм – дорога героя.
Между тем, это не так. Герой и аскет — совершенно разные фигуры. Героизм альтруистичен, социален, и не религиозен. Аскетизм, напротив, эгоистичен, антисоциален и религиозен.
Аскеты заботятся лишь о своём персональном спасении.
«О спасении же других не все подлежим ответу, – пишет Иоанн Лествичник в «Райской Лестнице», – о самих же себе всячески должны мы заботиться» (3:4).
Герой беспокоится о судьбе общества, социальной группы, он социален, как мы, уже, написали, аскет же заботится о собственном достижении равноангельского состояния.
Грубо говоря, герой – коллективист, а аскет – индивидуалист, а аскетизм — не есть дорога героя. Это путь ПОДВИГА.
Подвиг же есть религиозная практика, направленная на преодоление здешнего существования. В некотором смысле аскетизм самоубийственен, ибо он означает уход из мира.
Именно, оттого, убивали себя гении модернизма, но, именно, оттого же и стоять их деяниям, ведь ПОДВИГ вечен, в отличии от ПОСТУПКА.
Кстати, не стоит путать аскетизм и стоицизм. Стоицизм близок творцам постмодернизма, а аскетизм отторгаем ими.
Стоический идеал невозмутимого мудреца направлен на достижение житейского комфорта, концентрированное выражение античной ценности меры. Аскетизм же устремлен к трансцендентному.
Ему чужда стоическая ценность естественности, ибо подвиг сам по себе есть «отвержение естества, для получения тех благ, которые превыше естества» («Райская Лестница» 1:4)
Нам могут возразить что, мол, многие деятели contemporary art «сожгли себя», например наркотиками, но, тот же Иоанн Лествичник, в упомянутой, уже, «Райской Лестнице» (6:8) принижает подобное поведение:
«…не всякое желание смерти достойно одобрения, ибо оно может быть продиктовано страстями».
Т.е. элементы «красивой жизни» в зачёт не идут. Только искреннее горение в творчестве.
С этим в постмодернизме туго.
Он запредельно социален и требует от своих адептов успешной социализации.
Если вернуться к Ж. Гарусту, то он быстро достигает успеха (социализируется). Первая выставка – 1979, а в 1989 он, уже, получил возможность провести персональную выставку в Центре Помпиду (Centre national d’art et de culture Georges-Pompidou), что свидетельствовало о безусловном признании. Собственно, и сегодня, он, пожалуй, считается одним из самых международно — известных французских художников.
Но, именно, Гаруст одному из своих программных полотен даёт название Déjà vu — «Уже виденное».
Déjà vu – понятие (состояние) ставшиее символом всего искусства постмодернизма. (применительно к другим формам искусства, это будет означать: «уже читанное», «уже слышанное»…)
Это совсем не случайное слово. Постмодернизм переполнен пародиями, подражаниями, имитациями, цитированием и заимствованиями.
А, ещё (и это важно!), — чрезмерностью.
Практика применения большого количества стилей и образов из самых различных эпох не имеет видимых пределов.
На первый взгляд, шедевры постмодернизма, генерируют, иногда, достаточно мощную эмоцию, однако, то, что в качестве моделей для собственного творчества, в качестве открыто постулированного метода, постмодернисты устанавливают перед собой шедевры общепризнанных мастеров, имитации коих планируют реализовать, потенциально губительно, особенно в сочетании с ИРОНИЕЙ, ещё одним обязательным компонентом постмодернистского коктейля.
Ирония, как кислота оплавляет ощущение вкуса, красоты и равновесия, гармонии, наконец….
Итог не поддаётся конкретному истолкованию и оценке.
Комку-то это выгодно, но человечеству как надорганизму — губительно. И надорганизм обязательно прореагирует.
Человечество прошло немалый путь, в том числе, и в категриях культурологии. И, почти всегда (за исключением гениальных исключений) эклектизм, смешение стилей и образов, практика цитирования и непережитого заимствования, смесь драмы и пародии, отказ от попыток провидения приводило лишь к растворению подобных усилий в, действительно, ПОДЛИННОМ.
Как гласит восточная мудрость (слышанная нами, в юности, в изложении замечательного, покойного ныне, архитектора и человека Юрия Владимировича Арндта): «Если вожаком стаи сделать ворону, всю стаю приведёт к дохлой лошади».
Этот сценарий, практически, реализован, но ввиду отсутствия в нём исторической перспективы для стаи, придётся возвращаться.
А там – МОДЕРНИЗМ…
2017. Июнь
Не совсем об искусстве, но и о нём.
Времена, в которые живут и умирают, выбирать не принято. В этой аксиоме содержится все мировые мифологеммы о судьбе, карме, промысле и прочем…
Всё это так, но не заповедано нам попытаться проанализировать видимое и данное нам в ощущениях.
К сожалению,о внутренней логике подавляющего большинства окружающих нас явлений трудно высказаться комплиментарно.
Более того, совокупность этих явления и ощущений позволяет говорить о немногочисленных, но устойчивых трендах, суммировавших за прошедшие пятьдесят лет многовекторные, некогда, пёстрые, разнообразные пути цивилизационного развития.
Со второй половины XVIII века, вслед за разворачиванием промышленной революции, много писалось о возрастающей власти материального (банальных денег), о вытеснении ими ценностей высшего порядка из сознания все более многочисленных групп внутри человечества.
Мыслители не сходились в определениях этих групп, в оценке их роли в исторических процессах, в доле воздействия низменных интересов на принятие решений, но, судя по многочисленным письменным свидетельствам, тренд был нащупан верно.
Апогея эти тенденции достигли к Первой Мировой войне, что, во многом, определило её беспощадное течение и, невиданные дотоле, применяемые средства.
Слишком велики стали, те самые, низменные интересы, Слишком мало места осталось интересам духовным и их производной – традиционному гуманизму, завещанному Новому времени Ренессансом.
Отвоевав, потравившись газами, захлебнувшись в толпах калек Старый мир с новым энтузиазмом включился в гонку за материальным. Правда, в огне мировой войны возникла неожиданная реальная альтернатива – социализм, бывший до того уделом маркиза Сен-Симона.
Разбор реальных практик построения СССР (как флагмана социализма) не является предметом этой заметки. Кому-то это кажется ужасным ( и у него есть основания так считать), кому-то – достойным восхищения ( и основания, также, имеются).
Главное – была декларирована жизнь соориентированная на «верхние чакры», если можно так сказать. Некий, как это ни покажется странным, откат к ценностям далёкой духовности.
Идеал не состоялся в очередной раз, но что-то было достигнуто. На наш взгляд главным достижением красного проекта в эпоху прохождения им условного зенита был запрет на ложь.
Нам будут возражать, но никакие возражения не отменят того факта, что детей социализма поголовно воспитывали на примерах неприятия лжи. Другое дело, что не до всех удавалось достучаться, да и ложь, в определённом проценте есть фактор существования человечества и с этим определённым процентом ничего не поделать.
Народным языком можно описать постулируемые модели поведения пословицей «назвался груздем, полезай в кузов».
C «груздями», отказывающимися следовать пословице поступали жёстко. Это, правда.
Но продолжалось это исторически недолго и, как только другая тенденция, исподволь, развиваемая в параллельном мире проникла на территории царств, хранимых жёсткой, но простой логикой, они не устояли.
Итак, нам представляется, что основным фактором, влияющим на современное состояние дел в мире, является, отнюдь не экономика (она, собственно, никогда не была таковым фактором, развиваясь и процветая под крылом фактора Силы), но Ложь, ставшая повседневностью, ненаказуемой привычкой, образом мышления и его материализации – жизни человечества.
Врали, конечно, всегда, но всегда тайком. Мощным бастионом в стратегии борьбы с ложью выступали мировые религии. Не случайно, одним из первых снарядов, давно, выпущенных модернизаторами сознания, еще в стародавние времена, стал снаряд атеизма.
Бомбардировка не прекращается до сих пор. Более того, нарастает.
На понятных нам примерах хорошо видно, что с точки зрения, например, 1987 года, Отец Павел Флоренский был в глазах общества рыцарем истин, сложнейшей личностью и примером самоотверженности (хотя, справедливости ради, признаем, что и тогда мало кого интересовала действительная сложность личности О. Павла)…
Сегодня – он просто строчка в нужной статистике. Мёртвый солдат, рекрутированный навечно.
Т.е., следует признать, что разговоры 1987 года, уже, были ложью, не ошибкой, не заблуждением, но оружием воздействия на умы. В мировозренческом, философском смысле слова. Сегодняшние страдания — ложь (оружие) более низкого уровня (поддерживающего), отчего она не становится правдой. Священник Флоренский — её невольная часть.
С той поры прошло исторически немного лет, но в масштабе жизни человека – много. Тридцать лет.
Властители дум восьмидесятых – дети, по сравнению с современной индустрией лжи.
Ложь завладела мировой политикой. Дело не такое новое — декабристы, пробуждая вруна-Герцена, врали сами себе, а нам врали о декабристах….
Когда-то, Черчилль врал о невозможности открытия второго фронта, а Гитлер о защите европейской цивилизации.
Хороши защитники цивилизации, сжигающие книги и людей в печках.
Хороши адепты мировых истин, бесстыдно и официально продлевающие запреты на раскрытие информации о причинах Войны…
Ну, что политика? Врать в предвыборной программе – норма довольно давняя. Простим им их пробирки, ценою в миллион жизней (хотя. любители прав обездоленных кошечек и «слезы ребёнка», задумайтесь о цифре..!)
В конце концов, это были только арабы.
Сегодня врут недавние мировые производители промышленной продукции, в словах которых сорок лет назад невозможно было усомниться.
Характеристики реализуемых на мировых рынках гаджетов, чаще всего, не соответствуют заявленным в промоушн-кампаниях.
И ничего. А, это — мировые бренды!
А, как врут Media! Фантастико!
Что там фейк-ньюс, информационные структуры, десятилетиями обретавшие ореол объективности, имеют теперь по несколько порталов на разных языках, которые не просто регулируют выдачу, тех или иных, актуальных для конкретного рынка новостей, но умудряются осветить на одну и ту же новость категогорически иначе!
Сфера культуры, с оформлением концепций постмодернизма, превратилась в царство голого короля.
Примечательно, что и в случаях с бесчисленными псевдоноваторскими (нанотехнологичными) голыми гамлетами и событиями на площади Тахрир слишком много общего. Там и там с игровой доски убран референт.
Участники не знают и не могут сформулировать свои желания. Nicolas Boileau-Despréaux с его «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает» забыт навсегда.
Бензина в огонь безумия подливают, отчего то, т.н. интеллектуалы (по крайней мере, их передовой медийный отряд) потоками ковровой, бездоказательной лжи под лозунгом «как всем известно»…
Произнёс это заклинание и разверзлись хляби, открылся сезам авторитетности — ври не хочу…
Всплыла и давняя тема денег. Нынешний потребитель «новых истин», как нынешний мент – жить любит хорошо. Нужды нет, что делать он, как правило, мало что умеет (это умение оставлено устаревшей индустриальной экономике), для него создаются специальные структуры, которые врут ему и окружающим, что он незаменим и платят за эту незаменимость приличное бабло.
В результате, филатовское: “Утром мажу бутерброд — / Сразу мысль: а как народ? / И икра не лезет в горло, / И компот не льется в рот! “.
В целом, мысль об убийстве референта нужно признать удачной и очень эффективной: в отсутствие критерия любой волюнтаризм становится жестом доброй воли, любая пакость получает шанс стать жестом художественным.
Неплохой некогда актёр, с надрывом стенает над, заслуженно обретённой судьбой невоспитанных пакостниц.
Спровоцированное подростковое хулиганство закрывается плачем «онижедети»…
На культурной поляне — своя ложь.
Искусствоведы пишут статью по поводу смело решённого, примитивистского изображения гениталий. Не археологи, нет, искусствоведы. Автор доисторического Icon bona может и премию получить.
Украденные деньги. странным образом, становятся причиной «эстетических» и«политических» гонений.
Мэр Города в первые дни правления, отчего то, отменяет утверждённый предшественником документ, хоть, в какой-то мере, защищающий статус работника культуры и его права на аренду средства производства (студии) и обещает быстро разработать новый, лучший.
Проходит семь лет, без малого. Нет нового документа.
Если документ был пустяковым, зачем было торопливо его отменять, если важным, то где новый, лучший?
Очевидно, что и, в целом, многословие во славу культуры – ложь.
Жить становится скучно: на все вопросы остался один ответ: бабло ( только падежи меняются)
Почему так активно и торопливо улучшают (что, часто сомнительно) городскую среду? Осваивают бабло.
Почему вторгаются бомбят чужие города?
Защищают и умножают бабло.
Почему, вопреки фактам, врёт этот достойный человек?
Хочет бабла.
Отчего написали и издали отвратительнцю книгу? Зачем?
Искали бабло.
Зачем это человек занял свою активную гражданскую позицию?
За баблом.
Почему безобразничает и хамит этот гражданин?
Много бабла.
Отчего не торопятся поймать преступника центурионы?
Мало бабла.
Отчего так красноречив адвокат преступника?
Видит бабло.
Остаётся, по-детски, спросить: «а, отчего ветер дует?», но страшно узнать ответ….
Елена Иксакова
